Сергей Жигунов.
В качестве референсов называются «Тихий Дон» Сергея Герасимова и «Острые козырьки» Стивена Найта. Лейтмотивом звучат слова Сергея Жигунова: «Нам очень много врали в школе, а все было не так». Он готов диссертацию защитить на заданную тему.
Уже снята половина первой части предполагаемой трилогии о жизни нескольких поколений шахтерской семьи. Повествование начинается в 1918 году и пока заканчивается в 1954-м. Снимают два режиссера — Сергей Мезенцев и Александр Балахонов. Одному не справиться.
«Я считаю, что надо либо гореть тем, чем мы занимаемся, либо не делать вообще. Уж больно на серьезные вопросы мы замахнулись — на исследование противостояния Новороссии и западного менталитета, я имею в виду украинский западный менталитет. Оно есть, и к нему надо аккуратно относиться, ни в коем случае не мазать все одной краской», — говорит Сергей Мезенцев, проживший в Киеве много лет.
В 2019 году в конкурсе 69-го Берлинского кинофестиваля участвовала картина классика мирового кино польского режиссера Агнешки Холланд «Мистер Джонс», созданная в копродукции Польши, Великобритании и Украины. В ее основу легла реальная история журналиста из Уэльса Гарета Джонса, чья ранняя смерть до сих пор полна загадок. В 1933 году он оказался в одном самолете с Гитлером и стал знаменит, а позднее приехал в Москву, чтобы взять интервью у Сталина. Главную роль сыграл британский актер Джеймс Нортон, известный по роли Андрея Болконского в сериале ВВС «Война и мир».
После возвращения из СССР Джонс рассказал о том, что увидел в СССР. Тогда он тайно добрался в Сталино (так назывался Донецк, не раз менявший название, с 1929-го по 1961-й). В Юзовке (и это тоже одно из его названий) три года жила его мать. История сама по себе сильная и трагическая, но получилась художественно неубедительной, хотя Агнешка Холланд не только сильный режиссер, но еще и знает Россию, неплохо говорит по-русски. Однако ей не удалось избежать карикатурной театральности, которой часто грешит историческое кино. Москву она снимала в итальянском Бари, Лондоне и Киеве. Московские сцены с местной элитой, пожирающей ложками красную икру, стали самыми проблемными. Вызывал вопросы сталинский ампир. Холланд на неудобные вопросы отвечала, что это художественное произведение, и не стоит все воспринимать буквально. Теперь за сложную тему взялась команда Сергея Жигунова.
На съемочной площадке встречали с оркестром.
Первое, что видишь на гигантской съемочной площадке под открытым небом, — рыночная площадь с деревянными прилавками, горами лука, картошки, моркови, капусты, тыквы и арбузов. Все настоящее, как и подмерзшие на легком морозце свиные рыла.
Рядом двухэтажное здание, где располагаются баня и публичный дом. Тут же трактир, у которого нас встречает небольшой духовой оркестр в шинелях и буденовках. Правее – две телеги и держащие под уздцы лошадей извозчики. Одного из них, оказывается, в реальной жизни зовут Елена. Видимо, не хватает мужчин, умеющих справляться с лошадьми. Пришлось приклеить усы и экипировать под мужчину представительницу слабого пола. В кино и не такое бывает. У Рязанова когда-то матросы заменили женский хор за неимением оного. Чуть в стороне построили старинную шахту, какой она могла быть сто лет назад.
Можно пройтись по улицам Юзовки вдоль кирпичных невысоких строений. На них вывески: «Зубной врач», «Шляпы», «Казенная лавка», «Аптекарский магазинъ», «Юзовская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контр-рев. Саботажем, Спекуляцией и Прест. по должности» (так и написано). Войдешь в здание, а внутри табличка на двери: «1-й председатель Совета народных комиссаров ДКСР тов. Артем».
Заходим в магазин, который, по сценарию, на следующий день должен сгореть. На прилавках кружевные воротнички, рулоны ткани, на манекенах – платье с боа, мужской костюм в полоску. Имеется старинный кассовый аппарат, возможности которого продемонстрирует юный актер Феодор Кирсанов. Ему скучно одному гонять по безжизненному пространству Юзовки, и он с радостью носится перед нами, все показывая и рассказывая в родном городке своего героя Мишки.
Улица упирается в большой зеленый экран. Хромакей отвечает за иллюзию уходящей вдаль улицы и позволит показать самые драматические события. В одном из дворов была еще недавно живность, но то ли хорьки съели гусей, то ли гуси хорьков.
В доме напротив магазина скоро начнут снимать свадьбу. Ощущение такое, что мы на площадке «Кубанских казаков». Праздничный стол ломится от угощений. Здесь соленья, отварная картошка, творог, блины. Все по-настоящему, без бутафории, разве что в графинах вода.
«Очень сложно было все это декорировать, — рассказывает Сергей Жигунов. — Все, что вы видите, надо было изгадить, потому что здесь жили люди, и это не может быть чистеньким. Первые кадры выглядели как начищенная монета. Мы пришли в состояние ужаса, когда их увидели. Было дикое количество бригад, которые гадили в этой декорации. Ломать не строить. Сильно помогал наш юный актер Феодор. Он один способен заменить две белорусские бригады».
«Обычно мы строим декорации, которые падают на следующий день после съемок. Они больше и не нужны. А сейчас мы строим что-то немыслимое. У нас работают архитектор, конструкторы, люди, отвечающие за строительство. Проектная документация по декорациям раза в четыре больше, чем наш сценарий. На стройке задействованы сотни рабочих, десятки единиц техники (даже в темноте они продолжали работать, но это уже на следующем объекте под названием «Львов», чтобы завершить строительство к середине декабря. — С.Х.). По окончании съемок мы станем профессиональными строителями», — с гордостью рассказывает Сергей Жигунов и показывает куда-то в сторону, где построена скромная по сравнению с Юзовкой декорация «Буратино», которым занимается продюсер Федор Бондарчук.
Вторая съемочная группа во главе с режиссером Александром Балахоновым только что вернулась из Каменска-Шахтинского, где снимаются сцены, имеющие отношение к 1930–1950-м. В кинематографической Юзовке работает Сергей Мезенцев. Ему предстоит осмыслить события 1918–1921 годов. После этого герои постареют, из молодых и подающих надежды они превратятся во взрослых и уже не подающих надежды людей. Авторы проекта гордятся тем, что удалось подобрать очень похожих актеров — тех, кто подхватит возрастную эстафету. Всего задействовано больше 160 игровых персонажей, не считая массовки.
На рыночной площади.
«В нашей картине говорят на немецком, английском, польском, русском и украинском языках, причем на разных диалектах. В течение года проводились пробы. Сергей Мезенцев в советские времена работал на Украине и хорошо чувствует произношение, так что наши артисты очень правильно разговаривают. Когда мы делали «Однажды в Ростове», я запретил артистам гэкать. Я же ростовчанин и слышу, когда говорят по-краснодарски или по-ставропольски. Я просил актеров: «Разговаривайте чисто, ребята». Когда у тебя сотни артистов, конечно, невозможно их заставить в унисон это делать», — говорит Сергей Жигунов.
Съемки продолжатся до конца мая следующего года. Только к середине декабря обещают построить декорации Львова, где действие будет происходить в 1930–1950-е. Пока сложно понять, как все это будет выглядеть, но строится оперный театр — такой, как во Львове, а он там уникальный, — другие старинные здания. При въезде в пока еще неопределенного вида строительный объект есть указатель «На Львов», от которого многим становится не по себе. Там же построят декорации довоенного Роттердама. Жигунов, как прораб, рассказывает о строительстве довоенного Крещатика. Сложно все это себе представить в свете современных событий.
Сценарий писали два с половиной года, задействовано огромное количество авторов, что, как показывает практика, тревожный знак. «Не все дошли до финиша, — объясняет Жигунов. — Любой из нас, кто писал сценарий, изучил столько материала, что может защитить диссертацию. Мы получили немыслимое количество информации. Вывод, который я сделал: все, что учил в школе, имея пятерку по истории, было неправдой. Исторические данные, которые мы используем, разнятся. У меня были авторы, которые отказывались писать про батальон «Вертикаль» во Львове в 1941 году. Они утверждали, что его вообще не было, присылали страницы из Интернета, где написано, что все это придумали большевики. История, которую мы снимаем, дает возможность абсолютно иначе взглянуть на события, кажущиеся нам знакомыми. Зрителей ждет много неожиданностей. Это большая попытка разобраться в том, что сегодня происходит у нас на востоке, за что борются те и другие».
Приступая к проекту, Сергей Жигунов думал, что достаточно оглянуться на события последнего столетия, чтобы «попытаться найти корни происходящего», но промахнулся, как теперь считает. Надо было брать как минимум 170 лет.
«Все, кто сейчас работает над фильмом, приняли принципиальное решение в нем участвовать. Были люди, которые не захотели с нами работать. Кто-то сразу, кто-то позднее, разобравшись в сценарии; кто-то поменял свое мнение, кто-то нет. Это определенная трудность для нашего фильма, но мы справились», — говорит Жигунов. И хотя чуть ли не 50 режиссеров отказались работать на его картине, он не унывает и уверен в том, что получится «не фитюлька, а серьезное творческое и социальное высказывание», «большой, сильный фильм».
Уже приступили к написанию сценария второго блока, который должен закончиться 1991 годом. Есть замысел третьего блока, который охватит события вплоть до 2014 года. Авторы проекта хотят подробно объяснить, на каких позициях стоят стороны, чем эти позиции обоснованы, какие обстоятельства этому сопутствовали. Они рассчитывают, что их продукт с интересом будут смотреть и в Польше, и, возможно, на Украине, хотя добавляют: «Конечно, это очень острая картина для этих регионов».
Неделю назад съемочная группа снимала на глубине 600–900 метров в Ростовской области, в настоящей шахте. Но шахтерская линия не основная, хотя будут шахты 1918 года, 30-х и 50-х. Написаны, как говорят, блестящие сцены со Стахановым, которому пока не нашлось места с его трудовыми подвигами. Сергей Жигунов надеется во втором сезоне, если он состоится, сделать флешбэки и таким образом вернуться к «прекрасной стахановской истории». Судьба этого передовика удивительна: мы практически ничего не знаем о нем, и все, по словам Жигунова, было не так, как нам кажется. Но уже есть немало других исторических персонажей: Ленин, Троцкий, Сталин, Артем, Коновалец, Мельник, Шухевич, Бандера, Гитлер, Судоплатов…
«Здесь все необычно, — говорит Сергей Жигунов. — Вы знаете, что Артем был гражданином Австралии? А он шесть лет там жил». Ленин, Троцкий и Сталин будут решать, что делать с Донбассом. Жигунов поясняет: «Есть абсолютно необъяснимая история 1918 года, когда Ленин вдруг поменял свою позицию, и Донбасс, который должен был уйти в Россию, передали Украинской Советской Республике. Никто не знает, что произошло».
На картине задействованы консультанты. Кому-то из них за 85, они жили в описываемый период. Кто-то был начальником шахты в Донецке в 1950-е. Кого-то не укажут в титрах. Это касается разведчиков-нелегалов, которые, по словам авторов фильма, рассказали такое, что нельзя использовать ни при каких обстоятельствах, «потому что никто не поймет».
Молодые актеры особенно не погружаются в политические и социальные реалии и рады самой возможности поучаствовать в проекте. Данила Краснов, который играет русского парня Максима Гордеева, делится радостью от съемок: «Я относительно недавно в этой профессии, но я очень доволен — научился верхом на лошади ездить, стрелять из нагана. Я всегда за то, чтобы выполнять трюки за каскадеров, хотя это иногда не очень хорошо заканчивается. Мне было суперинтересно падать, прыгать, скакать. Каждый день на съемочной площадке мы чему-то учимся. Нас всех ждет суперклассное кино».
Львовянку Христину Ярич сыграла более опытная в кино Ксения Утехина. «Каждый раз, выходя на площадку, говорила: «А сегодня я первый раз рожаю в кино», «О! А сегодня у меня первый раз постельная сцена в кино», «А сегодня у меня первый раз свадьба в кино»… Каждый раз что-то новенькое. В этом проекте у меня и дети, и свадьбы, и братья, и женихи, и любовницы, и жены. Было все. Моя героиня отвечает за любовь», — делится актриса. Труднее всего Ксении давался язык, львовская гвара. Дело доходило до слез, но теперь все получается легко. Екатерина Климова сыграет героиню Ксении в более взрослом возрасте.
В сумерках нас долго везут к тем почти четырем гектарам, где возводится Львов польской поры. Пока это остовы зданий, мертвый, строящийся город. Что будет после окончания съемок с этой декорацией, которая строится капитально, пока знают только посвященные. Создается ощущение, что все это не только для фильма, но с далеко идущими намерениями.
